Неточные совпадения
Я хотела жить, я хотела любить, — боже! ведь это не
грех, —
за что же ты так
наказываешь меня?
— Да ведь и человечьему долготерпению предел положен. Не святые, а тоже люди — долго ли до
греха! Иной не вытерпит, да своим судом себе правду добыть захочет, и Бог его
за это
наказать должен.
— Да разве я для этого дом-то строил? — возмущался Харитон Артемьич. — Всякую пакость натащил в дом-то… Ох, горе душам нашим!..
За чьи только
грехи господь батюшка
наказывает… Осрамили меня зятья на старости лет.
—
За грехи мои бог меня
наказал, — говорю я.
«Да. Хорошо было моим предшественникам, — уныло размышлял Александров, кусая ногти. — Все они небось были трынчики, строевики, послушные ловкачи, знавшие все военные уставы назубок, не хуже чем „Отче наш“. Но
за мною — о господи! —
за мною-то столько
грехов и прорех! И сколько раз этот самый Николай Васильевич Новоселов сажал меня под арест, наряжал на лишнее дневальство и
наказывал без отпуска?
— Да как завел меня туда господь, — продолжал он, — эх, благодать небесная, думаю! По сиротству моему произошло это дело, так как в нашей судьбе совсем нельзя без вспомоществования. И вот, верьте богу, сударь, себе в убыток,
наказал господь
за грехи:
за махальницу, да
за хлопотницу, да
за дьяконов чересседельник всего только двенадцать рублев приобрел. Николая Угодника подбородник, чистый серебряный, задаром пошел: симилёровый, говорят.
Не помню, как я вылечился от этого страха, но я вылечился скоро; разумеется, мне помог в этом добрый бог бабушки, и я думаю, что уже тогда почувствовал простую истину: мною ничего плохого еще не сделано, без вины
наказывать меня — не закон, а
за чужие
грехи я не ответчик.
Она охала, вздыхала, била себя кулаками в грудь и живот (это была ее привычка), говорила, что такая любовь смертный
грех перед богом и что бог
за нее
накажет.
— Да, из твоего дома, — продолжал между тем старик. — Жил я о сю пору счастливо, никакого лиха не чая, жил, ничего такого и в мыслях у меня не было;
наказал, видно, господь
за тяжкие
грехи мои! И ничего худого не примечал я
за ними. Бывало, твой парень Ваня придет ко мне либо Гришка — ничего
за ними не видел. Верил им, словно детям своим. То-то вот наша-то стариковская слабость!
Наказал меня создатель, горько
наказал. Обманула меня… моя дочка, Глеб Савиныч!
Ну, покаялся я Аннушке в своем
грехе, усмехнулась она и говорит: «Это
за него меня господь
наказал…» Тут подошел сплав, я убежал с караваном, а Аннушка без меня и душу богу отдала.
Глупонов написал и прозу и стихи,
Чтоб всякому читать
за тяжкие
грехи.
Хоть грешников и есть на свете очень много,
Но их
наказывать не должно слишком строго.
— Бог знает что вы говорите! я и слушать вас не хочу!
Грех это говорить, и Бог
наказывает за такие речи.
И начал я рассказывать ей о своём душевном деле — про обиду мою на бога,
за то, что допустил он меня до
греха и несправедливо
наказал потом смертью Ольги. То бледнеет она и хмурится, то вдруг загорятся щёки её румянцем и глаза огнём, возбуждает это меня.
До чего я дожил!
Что бог привел услышать!
Грех тебе
Так горько упрекать отца родного.
Одно дитя ты у меня на свете,
Одна отрада в старости моей.
Как было мне тебя не баловать?
Бог
наказал меня
за то, что слабо
Я выполнил отцовский долг.
— Какое, друг сердечный, одинокий! — возразил Сергеич: — Родом-то, видно, из кустовой ржи. Было в избе всякого колосья — и мужиков и девья: пятерых дочек одних возвел, да чужой человек пенья копать увел, в замужества, значит, роздал — да! Двух было сыновьев возрастил, да и тем что-то мало себе угодил.
За грехи наши, видно, бог нас
наказывает. Иов праведный был, да и на того бог посылал испытанье; а нам, окаянным, еще мало, что по ребрам попало — да!
Русаков. Не подходи! Я тебя растил, я тебя берег пуще глазу. Что
греха на душу принял… ведь гордость меня одолела с тобой, я не давал никому про своих детей слова выговорить, я думал, что уж лучше тебя и на свете нет.
Наказал бог по
грехам! Говорю тебе, Авдотья, иди
за Бородкина. Не пойдешь, не будет тебе моего благословения. А чтоб я и не слыхал про этого проходимца! Я его и знать не хочу. Слышишь ты, не доводи меня до
греха! (Уходит.)
Ширялов. Что, матушка Степанида Трофимовна! На прошлой неделе притча сделалась: так схватило, что боже упаси. Испугался шибко, больно перепугался. Этак, сударыня ты моя, лом в костях сделался; вот так тебе каждую косточку больно, каждый суставчик; коробит, сударыня ты моя, да и на поди.
За грехи, матушка, господь человека
наказывает, испытание посылает. А пуще, мать ты моя, поясницу схватило.
Ширялов. Да что! поминутно плачу
за него, поминутно: тому сотню, тому две; портному тысячу рублей недавно заплатил. Легко ли дело! да я в десять лет на тысячу-то рублей не изношу! А у него фрак — не фрак, жилет — не жилет. То есть истинно по
грехам бог
наказывает! (Почти шопотом). Однех перчаток прошлую зиму на триста рублей забрал — ей-богу, на триста!
Чтоб
за грехи нас
наказать? Поверь,
Коль гвельфов он, имперцам на потеху,
Прислан терзать — он с нас начнет теперь...
— Что ж мне теперь с тобой делать? А? Принимая во внимание твое умственное убожество, тебя отпустить бы следовало; соображаясь же с поступком и твоею наглостью, тебе задать надо… Непременно надо… Довольно уж вас баловать… До-воль-но! Послал
за урядником… Акт сейчас составим… Послал… Улика налицо… Пеняй на себя… Не я тебя
наказываю, а тебя твой
грех наказывает… Умел грешить, сумей и наказание претерпеть… Охо-хоххх… Господи, прости нас грешных! Беда с этими… Ну, как у вас яровое?..
—
Наказал господь
за грехи… Вот то-то оно и есть! Человек грешит и не думает об том, какой он есть, а господь и тово, это самое…
— А что ж я, как не сваха!.. Вот видишь, барин, я много уж
грехов приняла на свою душу: бог
за то и
наказал меня. Мы хоть и цыгане, а знаем бога. Пора мне жить честно. Коли не примешь моего условия, — прибавила она с твердостью и жаром, — я и дел никаких начинать не стану. Что ж?.. женишься?..
— Поймете, барышня, все вам расскажу на чистоту, душу свою облегчу… Пусть и близкие вам люди слушают… В старом
грехе буду каяться, ох, в старом… Не зазорно… Может, меня Господь Бог
за это уже многим
наказал, не глядите, что богат я, порой на сердце, ох, как тяжело… От
греха… По слабости человеческой
грехом грех и забываешь… Цепь целая, вериги греховные, жизнь-то наша человеческая…
«Какая шестая заповедь божия? — Не убий. Не убий — не убивай. — Что бог запрещает этой заповедью? — Запрещает убивать, т. е. лишать жизни человека. —
Грех ли
наказывать по закону преступника смертью и убивать неприятеля на войне? «Не
грех. Преступника лишают жизни, чтобы прекратить великое зло, которое он делает; неприятеля убивают на войне потому, что на войне сражаются
за государя и отечество». И этими словами ограничивается объяснение того, почему отменяется заповедь бога. Я не поверил своим глазам.